Разбойница:

Альгирдасу от Эльне

То был снежный день, небо - серо-стальное, как твои глаза, княже.

Черным штрихом неизвестно откуда, нежданно и негаданно нарушил ты хрупкую тишь, что повисла над Приводьем.

Черное и белое... как те чужеземные старые рисунки... ты был чужд и странен.

За твоей спиной уже тогда стояла беда, черноглазая да чернокрылая, страшная. Я её не видела, но слышать - слышала, не знала только, что не с тобой она прилетела, а за тобой.

И дивно мне было смотреть на тебя, княже, видеть твою красоту, что поначалу вовсе и не красотой кажется, слышать обращенное к тебе "галингас".

Ты ведь был тогда молод, а я - ещё моложе, то был тот счастливый возраст, когда все дороги открыты перед тобой, а жизнь кажется рисунком на песке. Не сложилось - поведи по нему веточкой березовой, сотри да заново начерти.

Вот и не боялись ничего - ни я, ни ты.

Мальчишка ты. Мальчишкой был, да так и останешься, не подмога все твое чародейство, когда надо говорить слова ласковые. Посверкаешь глазами, задерешь нос и скомандуешь своей охране - за мной, мол. Не будем на всяких соплячек размениваться.

А всё равно тебя насквозь видно...

Гордец. Как и подобает Старейшему. Да что мне твоя власть?

От любви неприятности одни, не поверю, не пойду.

А вот... потеплело что-то в душе.

Говорят: не бывает такой любви. Да вот, вот же она!

Это вы любить не умеете...

Легкое прикосновение ладони к плечу, далекий взгляд прозрачных глаз да наглость твоя непробиваемая.

Украдешь, говоришь? А ты попробуй только!

И даже если сердце отдано давно и без остатка, даже если оно тебе не нужно...

Украдешь, говоришь? Укради.

Княже мой, княже,

Шелкова пряжа

До ворот твоих мне дорогой легла

Легко с тобой было, суженый мой.

Любил? Любил, Ланькой называл, любимой, только что на руках не носил - я б брыкаться стала; чай, не немощная, ноги есть.

И счастье было, дом - полной чашей.

Да что о счастье говорить? Слушать - неинтересно, а вспоминать - больно...

На нашей земле и дышать в радость было. Родился сын, вредный, весь в папеньку, ночами спать не давал. А мне больше ничего и не надо было. Бывало, проснешься и думаешь - вот открою сейчас глаза и увижу Пиетуса, дом родной, а это все лишь сном окажется. Не могут быть люди так счастливы на земле. Вот только за тебя боялась, но ты ведь не один уходил. Братья рядом, они защитят.

И Орнольф - тот, настоящий, что "сестренкой" называл.

Так думалось, да не так вышло.

А три года счастья - много, мало?

Иной раз думалось, что захоти я луну - и она упала бы мне прямо в руки, только что мне с луной делать было? Мы были слишком счастливы.

В детстве отец рассказывал сказки про детей, которых духи забирают к себе, в волшебную страну.

Вот украл, так украл...

А реальность ворвалась в наш мир неожиданно и грубо, будто желая стереть, вычеркнуть из жизни эти годы...

А если я не дождусь и умру до срока, гора,

Стану я ангелом тьмы да под серебристым крылом,

Льдистым изгибом пера тебе я буду сестра,

И вечно стоять смогу я за правым его плечом

Я сразу поняла, зачем явился в наш дом рыжий чародей - не Орел, Пес.

Поняла, зачем золото, да только предупредить не смогла.

Не буду описывать те страшные дни, вряд ли ты сам их забыл... не след такое вспоминать. Нас было трое живых - ты, я и сын.

И все трое разом ушли в небытие.

Страшнее всего было смотреть на тебя, видеть, как ломают, эти звери, если бы я могла быть на твоем месте... да убей ты этого Пса, пусть меня, только убей! Не можешь ради себя, ради меня - убей ради сына, ради Наривиласа, нашей надежды, пусть хоть он живет за нас с тобой...

А потом я умерла.

И все, о чем я молила в последний момент - чтоб с сыном все было хорошо. А с тобой... с тобой мы скоро встретимся. И вместе шагнем на мост.

Есть такие дороги - назад не ведут,

На чужом берегу я прилив стерегу

Я ошиблась.

Мы умерли в один день, но не вместе.

Ты сильнее, любовь моя, ты смог выжить даже тогда, когда жить не хотелось. Ради сына. Проходили века.

Как ты жил без меня, Альгирдас? Болело ли сердце без твоей Ланьки? Или рядом с огнем уже не нужен простой солнечный зайчик?

Я не завидую ему, что ты.

Три года - слишком много для меня.

Не знаю, смогла бы удержать тебя на пороге смерти, как держал он.

Может, я плохо любила тебя, слишком много брала, - надеюсь, ты простишь мертвую, - я ведь не бессмертная, не чародейка, живу всего один раз и не умею так, как вы...

Я молилась, как могла, чтоб он тебя не отпускал, пусть это и будет значить, что я увижу тебя совсем нескоро.

Я подожду. Все равно для меня уже нет и времени - только любовь.

Обернуться бы лентой в чужих волосах,

Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,

Шелком в руки родные опуститься легко –

Вспоминай мое имя, прикасайся рукой

А потом меня позвали из небытия. Позвал сын - и я не могла не прийти.

Была бы живой - ужаснулась бы.

Но я мертва, я могу только ждать... и совсем-совсем немного удивляться, как же

Наривилас похож и не похож на тебя. Разница всего в 18 лет, а пропасть шире Ифэрэнн. Сначала плакал, обвинял меня. Ненавидь, сын, это твое право.

Я ведь просто женщина, всего слабая женщина, которая не смогла никого защитить.

Это было больно - бесконечные обвинения, и ещё сильнее - желание и невозможность уйти туда, за Звездный Мост.

И рядом - мальчик, сын, упырь, убийца.

Я ждала.

Я знала - ты придешь.

Уже не украсть - наше время давно вышло, и всё, предназначенное мне, я давно исчерпала - и счастье, и любовь. Но...

Если ты захочешь, чтобы я осталась, любимый, я останусь с радостью (пусть даже мне не место здесь).

Если бы ты позвал меня - я бы пришла (пусть даже я тебе не нужна, просто побыть рядом). Ты просто никогда не звал, ты сам хотел прийти ко мне (зачем? Ты выжил - так живи).

И я ждала (удел женщины - ждать; и я буду ждать...). Я готова ждать тебя ещё вечность, мой князь (и я буду ждать тебя ещё вечность, даже если рухнет Звездный Мост).

Я видела в твоих глазах страх и жалость - ты боишься меня, твоей Эльне, ты думаешь, я не приму тебя таким, Альгирдас?

Просто ты, как и я, навсегда остался в том дне.

Я никогда не смогу осуждать тебя. Если ты думаешь, что Наривилас заслужил это - я верю тебе.

Если я не буду верить тебе, княже, чему же мне ещё верить?

Дай мне ещё секунду.

Дай мне наглядеться в твои глаза - теперь уж точно в последний раз.

У тебя впереди ещё много лет, целая спокойная и счастливая жизнь - да будет благословенен Орнольф за то, что он сделал.

У тебя впереди - жизнь. А у меня - вечность.

Ты мой муж и мой господин, я повинуюсь. Как всегда. И спасибо, что отпускаешь меня, любимый.

Я буду ждать, Альгирдас.

Я люблю тебя.

Ланька